Глава I
Промозглым октябрьским утром потрепанная служебная газель «Аэрофлота» остановилась у одного из служебных входов «Шереметьево». Из машины вышел человек в форме командира воздушного судна. На улице было крайне неуютно – шел дождь со снегом, и человек быстро зашел внутрь. Ему можно было дать и тридцать, и сорок. Обильно припорошенные сединой волосы, глубокий взгляд. В форме он чувствовал себя неуютно. Его, недавнего военного пилота выдернули из-за барной стойки, где он, напиваясь плохим пивом, пытался избавиться от пережитого на войне. Но война закончилась, и для возрождающихся пассажирских перевозок нужны были летчики. «На безрыбье и рак - рыба» - приглашение на работу получили относительно здоровые, с относительно неповрежденной психикой. Человек дошел до кабинета: «предполетный медицинский осмотр» и постучался: «Константин Коробенко. Назначен пилотировать рейс 1137 в 10.30. Разрешите войти?»
Медосмотр проводила женщина с красивыми античными чертами лица, лет сорока. Война забрала у нее все, кроме собственной жизни и умения лечить людей. Через 15 минут она сделала ключевые выводы: «Не пьян. Не пил вчера, по крайней мере, вечером. Пульс нормальный. Сердце и нервы не шалят, зрение и слух в норме.» Она поставила печать и пожелала удачи. Война сделала ее немногословной. Потеряв всех, кто был для нее дорог, она превосходно понимала, что война, формально закончившись, все еще способна убивать. Раздолбанная инфраструктура, наземный персонал, который приходилось набирать под мостами и в центрах психологической реабилитации, самолеты, которые толком никто не облетал перед началом перевозок – все они могли забирать человеческие жизни. Провожая новоиспеченного КВС -а она желала лишь увидеть его снова. Но больше она ничего не сказала.
Повесив на пиджак бейджик «Аэрофлот. Коробенко Константин Алексеевич. Командир корабля», человек вышел на улицу, и быстро найдя 320-й аэробус с нужным бортовым номером, зашагал в сторону служебного трапа. Внутри его уже ждали.
Три бортпроводницы в характерной красной униформе стояли по стойке «смирно». Старшая, вышла из «строя»: «Доброе утро, господин командир. Я старший бортпроводник, Светлана. Это Ольга, а это Анна».
«Доброе утро, дамы!» выдавил из себя «господин командир» Такое обращение, слегка выбило его из колеи, но со стороны, хоть и годящихся ему в матери, но все еще весьма привлекательных женщин, оно чертовски ему льстило. Он решил сделать паузу и провести что-то наподобие брифинга среди теперь уже своего экипажа.
«Итак, сегодня мы с вами осуществляем полет по маршруту Москва-Шереметьево - Мурманск, с промежуточной посадкой в Санкт-Петербурге – Пулково. Ориентировочное прибытие в Пулково в 12 часов, в Мурманск – в 14:30. Полагаю, регистрация на наш рейс 1137 идет уже сейчас в этот самый момент…
Прошу отнестись с пониманием, что мы работаем в усеченном составе – без второго пилота. Насколько я понимаю, Вам, Светлана, по инструкции предписано, что бы кто либо из бортпроводниц присутствовал в кабине пилотов во время взлетов и посадок, и, по возможности во время набора высоты, снижения, и полета самолета на эшелоне. Я надеюсь, что Вы понимаете, что в отсутствие второго пилота, мне не помешает вторая пара глаз и ушей. В особенности в ключевые моменты полета».
Старшая бортпроводница, словно первоклассница с поднятой рукой, наконец получившая разрешение ответить, активно включилась в разговор: «Константин Алексеевич, мы поможем вам всем, чем только можем помочь. Я проработала проводником двенадцать лет и прекрасно знаю, насколько это сложно управлять самолетом в одно лицо» Она так же прекрасно знала то, что «господин командир» ни разу не садился за штурвал реального аэробуса, но умолчала об этом. И из чувства такта, и для того, чтобы и так не нервировать подруг. «Мы будем с Вами все время, напоим Вас и накормим. Будьте уверены – мы Вас не подведем!».
Проводницы разошлись, и командир оглядел салон самолета. Почему то ему вспомнились вагоны северокавказских поездов, в которых ему довелось поездить до войны. Там никогда не возникало иллюзий по поводу новизны вагона, но чувствовалось старание депо, по поддержания чистоты и порядка. Решительно открыв замок кабину пилотов он вошел внутрь.
Так получилось, что на Аэробусе 320 он летал только виртуально в компьютерной игре, где «закрутив все гайки» можно было получить практически полноценный симулятор. Порядка десяти часов он провел в виртуальном самолете, управляя им только клавиатурой и мышью, а через сорок минут ему уже надо будет лететь в реальном самолете со ста пятьюдесятью реальными людьми. Приборную панель и органы управления, он, правда, видел не в первый раз. Неделю, пока наземный персонал «колдовал» над аэробусом в ангаре он сидел в кабине по 4-5 часов в сутки читая руководство по летной эксплуатации. Все системы тогда были обесточены, так что «живую» работающую авионику Константин видел только сейчас.
Через час в дверях кабины появилась Светлана. «Посадка закончена командир. Если Вы не против, я посижу с Вами во время взлета. Оля пообщается с пассажирами, а Аня объяснит им правила безопасности… У нас полная загрузка. 163 пассажира»
Константин запустил автодиагностику. После того, как самолет не выявил у себя никаких проблем он надвинул микрофон, щелкнув тангенту на передачу связался с диспетчером: «Шереметьево. Вызывает рейс 1137. Разрешите вылет по приборам. Направление – Санкт-Петербург»
- Шереметьево рейсу 1137 – вылет разрешаем. Свяжитесь с рулением.
Через пару минут тягач закончил оттаскивать Аэробус от терминала.
- Рейс 1137 вызывает Шереметьево Руление. Прошу разрешение на руление на активную ВПП.
- Шереметьево Руление рейсу 1137. Разрешаем руление на ВПП 06 правую. По прибытии на ВПП свяжитесь с Шереметьево Вышка.
Самолет начал медленно выруливать на взлет. Командир твердо придерживался правил о необходимость спешки только при ловле блох, да и, собственно, гражданского трафика в Шереметьево практически не было, и, двигаясь по рулежным дорожкам со скоростью в полтора раза меньше обычной, он никого не задерживал
Через десять минут аэробус стоял на торце взлетно-посадочной полосы.
- Рейс 1137 вызывает Шереметьево Вышку. Нахожусь на торце ВПП 06 Правой.
- Шереметьево Вышка. Вас понял. Вы готовы к взлету?
- Вышка – если можно, неформальный вопрос. Напомните мне длину полосы, пожалуйста.
- Вас понял рейс 1137. Длина Вашей ВПП 3700 метров.
- Спасибо Вышка. Я готов к взлету. Я просто не хочу насиловать двигатели и взлетать с тапкой в пол. Я прошу разрешение на взлет. И прошу Вас не удивляться, когда я буду разгоняться медленнее обычного…
- Вас понял рейс 1137. Взлет разрешаю. Вся полоса в вашем распоряжении.
Самолет начал плавно разгоняться по полосе. Командир проговаривал про себя: «60, 80, 100, 120, 140, взлетаем, отрыв передней стойки, взлет»…
Аэробус плавно оторвался от земли. Начался поворот налево.
- Шереметьево вышка, рейс 1137 просит подтвердить взлет
- Шереметьево вышка – Ваш взлет подтверждаем. Если позволите неформальный комментарий – вы взлетели как северокорейские ИЛ-62. Небесные тихоходы. Переходите на диспетческий пункт «Вологда»
- Рейс 1137 подтверждает переход на КДП «Вологда». Конец связи.
Командир сдвинул микрофон наверх и еле заметно выдохнул. Двигатели отработали самый сложный, взлетный режим и ничего плохого не произошло. По крайней мере, первую же возможную «подножку» самолет ему не подставил.
Самолет набирал высоту, и стюардессы разрешили пассажирам расстегнуть ремни. О питании на борту никто и не вспоминал. Как будто это было в прошлой жизни…
- Командир? Желаете чаю, кофе, пироженых, сдобных печенюшек?
- Нет. Есть я до посадки в Мурманске ничего не буду. Так сказать, во избежание. А чая можно и выпить.
- Вам какой чай? Черный, зеленый? Покрепче, послабее?
- Чай черный, а крепость – как нам завещали англичане – чайную ложку на чашку.
- Алексей Константинович! Нет у нас такой роскоши как листовая заварка. Только пакетики.
- Ну, тогда пакетик!
- А сахар?
- Две ложки, если можно.
- Алексей Константинович! Сахар только рафинад.
- Хорошо, тогда пакетик и два кубика.
Светлана вышла из кабины за чаем. Да, эхо войны чувствовалось даже в такой мелочи как чай. До войны удавалось баловать себя цельнолистовым сортовым чаем из чайных магазинчиков. В памяти всплывали сорта. Дарджилинг - индийский чай - шампанское. Китайские – Кимун и Юннань. В дверях появилась Ольга – блондинка с бесконечно добрыми глазами. Откуда проводницам удалось раздобыть подстаканники, было тайной за семью печатями. Ольга была отправлена сообщить пассажирам, что самолет пролетает на высоте девять тысяч метров, а температура воздуха за бортом – минус тридцать два. Подслащенный раствор чайной пыли был выпит в одиночестве.
К тому моменту, как Ольга вернулась в кабину и села в кресло второго пилота, диспетчер уже передал первые инструкции на снижение на Петербург.
- Знаете, у нас командиром авиаотряда был бывший гражданский. После пол-литра он начинал шутить, что рейс Москва-Петербург состоит из взлета, набора высоты, чашки кофе на эшелоне, снижения, и посадки.
- Ольга вымученно улыбнулась. Она прекрасно знала, что это будет первая посадка пассажирского самолета в Пулково после окончания войны.
Диспетчер передал первую метеосводку по Петербургу, и тут Ольга почувствовала в кабине явное напряжение.
- Командир, что-то не так?
Последовала небольшая напряженная пауза.
- Оль, в Питере очень низкая облачность. Приборы меня, конечно, выведут на аэропорт и полосу, но я чертов вояка, и привык видеть место приземления глазами, а не приборами. И то, что я увижу полосу в последний момент, меня здорово напрягает…
Самолет шел на снижение и стюардессы заранее попросили пассажиров пристегнуть ремни.
- КДП «Вологда», это рейс 1137. Вам не сложно запросить у Пулково длину активной полосы, ну той самой, на которую нас будут сажать. В Шереметьево кто-то забыл дать мне схему аэропорта.
- Рейс 1137 КДП «Вологда» вас понял. Постараемся получить нужную Вам информацию.
Через пару минут напряженная пауза прервалась.
- КДП «Вологда» вызывает рейс 1137. Длина активной ВПП 3780 метров. Как поняли?
- Рейс 1137 вызывает КДП «Вологда» информацию получили. Спасибо!
Ольга всеми фибрами почувствовала, что командиру стало легче. Повернувшись налево, она без лишних вопросов получила ответ.
- Полоса длинная, рассчитана на взлет и посадку куда более крупных «птичек». Почти четыре километра, скажем так, позволяют совершить некоторые ошибки, не расплачиваясь за них…
Аэробус пролетел торец полосы больше чем на полкилометра. Посадка была настолько мягкой, насколько, наверное, садятся только борты №1. В салоне прогремели аплодисменты. Пассажиры аплодировали естественно не мягкой посадке, а самому факту возврата «гражданки». Когда попасть из точки А в точку Б можно не в военно-транспортном самолете, рядом с матерящимися десантниками, коробками с боеприпасами и военной техникой, а в нормальных человеческих креслах, и прочих атрибутах мирной жизни.
Медосмотр проводила женщина с красивыми античными чертами лица, лет сорока. Война забрала у нее все, кроме собственной жизни и умения лечить людей. Через 15 минут она сделала ключевые выводы: «Не пьян. Не пил вчера, по крайней мере, вечером. Пульс нормальный. Сердце и нервы не шалят, зрение и слух в норме.» Она поставила печать и пожелала удачи. Война сделала ее немногословной. Потеряв всех, кто был для нее дорог, она превосходно понимала, что война, формально закончившись, все еще способна убивать. Раздолбанная инфраструктура, наземный персонал, который приходилось набирать под мостами и в центрах психологической реабилитации, самолеты, которые толком никто не облетал перед началом перевозок – все они могли забирать человеческие жизни. Провожая новоиспеченного КВС -а она желала лишь увидеть его снова. Но больше она ничего не сказала.
Повесив на пиджак бейджик «Аэрофлот. Коробенко Константин Алексеевич. Командир корабля», человек вышел на улицу, и быстро найдя 320-й аэробус с нужным бортовым номером, зашагал в сторону служебного трапа. Внутри его уже ждали.
Три бортпроводницы в характерной красной униформе стояли по стойке «смирно». Старшая, вышла из «строя»: «Доброе утро, господин командир. Я старший бортпроводник, Светлана. Это Ольга, а это Анна».
«Доброе утро, дамы!» выдавил из себя «господин командир» Такое обращение, слегка выбило его из колеи, но со стороны, хоть и годящихся ему в матери, но все еще весьма привлекательных женщин, оно чертовски ему льстило. Он решил сделать паузу и провести что-то наподобие брифинга среди теперь уже своего экипажа.
«Итак, сегодня мы с вами осуществляем полет по маршруту Москва-Шереметьево - Мурманск, с промежуточной посадкой в Санкт-Петербурге – Пулково. Ориентировочное прибытие в Пулково в 12 часов, в Мурманск – в 14:30. Полагаю, регистрация на наш рейс 1137 идет уже сейчас в этот самый момент…
Прошу отнестись с пониманием, что мы работаем в усеченном составе – без второго пилота. Насколько я понимаю, Вам, Светлана, по инструкции предписано, что бы кто либо из бортпроводниц присутствовал в кабине пилотов во время взлетов и посадок, и, по возможности во время набора высоты, снижения, и полета самолета на эшелоне. Я надеюсь, что Вы понимаете, что в отсутствие второго пилота, мне не помешает вторая пара глаз и ушей. В особенности в ключевые моменты полета».
Старшая бортпроводница, словно первоклассница с поднятой рукой, наконец получившая разрешение ответить, активно включилась в разговор: «Константин Алексеевич, мы поможем вам всем, чем только можем помочь. Я проработала проводником двенадцать лет и прекрасно знаю, насколько это сложно управлять самолетом в одно лицо» Она так же прекрасно знала то, что «господин командир» ни разу не садился за штурвал реального аэробуса, но умолчала об этом. И из чувства такта, и для того, чтобы и так не нервировать подруг. «Мы будем с Вами все время, напоим Вас и накормим. Будьте уверены – мы Вас не подведем!».
Проводницы разошлись, и командир оглядел салон самолета. Почему то ему вспомнились вагоны северокавказских поездов, в которых ему довелось поездить до войны. Там никогда не возникало иллюзий по поводу новизны вагона, но чувствовалось старание депо, по поддержания чистоты и порядка. Решительно открыв замок кабину пилотов он вошел внутрь.
Так получилось, что на Аэробусе 320 он летал только виртуально в компьютерной игре, где «закрутив все гайки» можно было получить практически полноценный симулятор. Порядка десяти часов он провел в виртуальном самолете, управляя им только клавиатурой и мышью, а через сорок минут ему уже надо будет лететь в реальном самолете со ста пятьюдесятью реальными людьми. Приборную панель и органы управления, он, правда, видел не в первый раз. Неделю, пока наземный персонал «колдовал» над аэробусом в ангаре он сидел в кабине по 4-5 часов в сутки читая руководство по летной эксплуатации. Все системы тогда были обесточены, так что «живую» работающую авионику Константин видел только сейчас.
Через час в дверях кабины появилась Светлана. «Посадка закончена командир. Если Вы не против, я посижу с Вами во время взлета. Оля пообщается с пассажирами, а Аня объяснит им правила безопасности… У нас полная загрузка. 163 пассажира»
Константин запустил автодиагностику. После того, как самолет не выявил у себя никаких проблем он надвинул микрофон, щелкнув тангенту на передачу связался с диспетчером: «Шереметьево. Вызывает рейс 1137. Разрешите вылет по приборам. Направление – Санкт-Петербург»
- Шереметьево рейсу 1137 – вылет разрешаем. Свяжитесь с рулением.
Через пару минут тягач закончил оттаскивать Аэробус от терминала.
- Рейс 1137 вызывает Шереметьево Руление. Прошу разрешение на руление на активную ВПП.
- Шереметьево Руление рейсу 1137. Разрешаем руление на ВПП 06 правую. По прибытии на ВПП свяжитесь с Шереметьево Вышка.
Самолет начал медленно выруливать на взлет. Командир твердо придерживался правил о необходимость спешки только при ловле блох, да и, собственно, гражданского трафика в Шереметьево практически не было, и, двигаясь по рулежным дорожкам со скоростью в полтора раза меньше обычной, он никого не задерживал
Через десять минут аэробус стоял на торце взлетно-посадочной полосы.
- Рейс 1137 вызывает Шереметьево Вышку. Нахожусь на торце ВПП 06 Правой.
- Шереметьево Вышка. Вас понял. Вы готовы к взлету?
- Вышка – если можно, неформальный вопрос. Напомните мне длину полосы, пожалуйста.
- Вас понял рейс 1137. Длина Вашей ВПП 3700 метров.
- Спасибо Вышка. Я готов к взлету. Я просто не хочу насиловать двигатели и взлетать с тапкой в пол. Я прошу разрешение на взлет. И прошу Вас не удивляться, когда я буду разгоняться медленнее обычного…
- Вас понял рейс 1137. Взлет разрешаю. Вся полоса в вашем распоряжении.
Самолет начал плавно разгоняться по полосе. Командир проговаривал про себя: «60, 80, 100, 120, 140, взлетаем, отрыв передней стойки, взлет»…
Аэробус плавно оторвался от земли. Начался поворот налево.
- Шереметьево вышка, рейс 1137 просит подтвердить взлет
- Шереметьево вышка – Ваш взлет подтверждаем. Если позволите неформальный комментарий – вы взлетели как северокорейские ИЛ-62. Небесные тихоходы. Переходите на диспетческий пункт «Вологда»
- Рейс 1137 подтверждает переход на КДП «Вологда». Конец связи.
Командир сдвинул микрофон наверх и еле заметно выдохнул. Двигатели отработали самый сложный, взлетный режим и ничего плохого не произошло. По крайней мере, первую же возможную «подножку» самолет ему не подставил.
Самолет набирал высоту, и стюардессы разрешили пассажирам расстегнуть ремни. О питании на борту никто и не вспоминал. Как будто это было в прошлой жизни…
- Командир? Желаете чаю, кофе, пироженых, сдобных печенюшек?
- Нет. Есть я до посадки в Мурманске ничего не буду. Так сказать, во избежание. А чая можно и выпить.
- Вам какой чай? Черный, зеленый? Покрепче, послабее?
- Чай черный, а крепость – как нам завещали англичане – чайную ложку на чашку.
- Алексей Константинович! Нет у нас такой роскоши как листовая заварка. Только пакетики.
- Ну, тогда пакетик!
- А сахар?
- Две ложки, если можно.
- Алексей Константинович! Сахар только рафинад.
- Хорошо, тогда пакетик и два кубика.
Светлана вышла из кабины за чаем. Да, эхо войны чувствовалось даже в такой мелочи как чай. До войны удавалось баловать себя цельнолистовым сортовым чаем из чайных магазинчиков. В памяти всплывали сорта. Дарджилинг - индийский чай - шампанское. Китайские – Кимун и Юннань. В дверях появилась Ольга – блондинка с бесконечно добрыми глазами. Откуда проводницам удалось раздобыть подстаканники, было тайной за семью печатями. Ольга была отправлена сообщить пассажирам, что самолет пролетает на высоте девять тысяч метров, а температура воздуха за бортом – минус тридцать два. Подслащенный раствор чайной пыли был выпит в одиночестве.
К тому моменту, как Ольга вернулась в кабину и села в кресло второго пилота, диспетчер уже передал первые инструкции на снижение на Петербург.
- Знаете, у нас командиром авиаотряда был бывший гражданский. После пол-литра он начинал шутить, что рейс Москва-Петербург состоит из взлета, набора высоты, чашки кофе на эшелоне, снижения, и посадки.
- Ольга вымученно улыбнулась. Она прекрасно знала, что это будет первая посадка пассажирского самолета в Пулково после окончания войны.
Диспетчер передал первую метеосводку по Петербургу, и тут Ольга почувствовала в кабине явное напряжение.
- Командир, что-то не так?
Последовала небольшая напряженная пауза.
- Оль, в Питере очень низкая облачность. Приборы меня, конечно, выведут на аэропорт и полосу, но я чертов вояка, и привык видеть место приземления глазами, а не приборами. И то, что я увижу полосу в последний момент, меня здорово напрягает…
Самолет шел на снижение и стюардессы заранее попросили пассажиров пристегнуть ремни.
- КДП «Вологда», это рейс 1137. Вам не сложно запросить у Пулково длину активной полосы, ну той самой, на которую нас будут сажать. В Шереметьево кто-то забыл дать мне схему аэропорта.
- Рейс 1137 КДП «Вологда» вас понял. Постараемся получить нужную Вам информацию.
Через пару минут напряженная пауза прервалась.
- КДП «Вологда» вызывает рейс 1137. Длина активной ВПП 3780 метров. Как поняли?
- Рейс 1137 вызывает КДП «Вологда» информацию получили. Спасибо!
Ольга всеми фибрами почувствовала, что командиру стало легче. Повернувшись налево, она без лишних вопросов получила ответ.
- Полоса длинная, рассчитана на взлет и посадку куда более крупных «птичек». Почти четыре километра, скажем так, позволяют совершить некоторые ошибки, не расплачиваясь за них…
Аэробус пролетел торец полосы больше чем на полкилометра. Посадка была настолько мягкой, насколько, наверное, садятся только борты №1. В салоне прогремели аплодисменты. Пассажиры аплодировали естественно не мягкой посадке, а самому факту возврата «гражданки». Когда попасть из точки А в точку Б можно не в военно-транспортном самолете, рядом с матерящимися десантниками, коробками с боеприпасами и военной техникой, а в нормальных человеческих креслах, и прочих атрибутах мирной жизни.
Глава II
Через час Светлана объявила о том, что посадка закончена. Часы на приборной панели показывали уже 13:42. Прибытие в Мурманск обещалось с хорошим опозданием. Через пятнадцать минут взлетевший Аэробус начал плавно заворачивать на север…
Как раз к тому моменту, когда лайнер прорвал пелену облаков, В дверях показалась Анна с чаем. До войны она работала только на внутренних линиях и не общалась с пилотами во время полетов. Она решила наверстать упущенное, тем более, что ухоженный и вежливый капитан демонстрировал разительный контраст с мужским населением той части Войковского района, где она жила в своей «однушке».
- Как настроение, командир?
- Спасибо. Неплохое. Мы совершили два взлета и одну посадку, и пока, тьфу-тьфу, все нормально. Был один мелкий косячок при посадке в Пулково, но это был мой косячок, а не техники. Нас выпустили в Мурманск, так что, по крайней мере, на момент вылета, погода там была нормальная. Единственное – движки кушают больше обычного, но это может быть из-за встречного ветра – на десяти с половиной тысячах – тридцать метров в секунду абсолютно нормальное явление. Да, кстати можете сказать пассажирам, что мы на десяти с половиной километрах и за бортом минус сорок один.
Анна удалилась. Почему то уже второй раз выпить чай в одиночку было комфортнее, словно это было какое-то таинство. При внимательном взгляде, можно было увидеть, что прямо по курсу и правее, сплошная облачность начинала рассеиваться…
Анна вернулась минут через десять. После объявления для пассажиров, ее как следует «допросила» Светлана о настроение командира. То, что рассказала Анна, естественно улучшило настроение проводниц.
Плотное одеяло из облаков внизу понемногу начинало разрываться. Можно было разглядеть осеннюю тайгу и бесконечные карельские озера. Справа, сквозь разрывы облаков было видно Белое море.
- Командир, а Вам нравится летать? Мне нравится в небе, словно отрываешься от проблем, бытовухи всей этой…
Анна быстро поняла, что задала не тот вопрос. Командир помрачнел и как бы немного вжался в кресло.
- Знаешь, я не ловлю особого кайфа в полете. Летать я стал только во время войны. Когда потери пошли уже на миллионы, и летчиков стало не хватать – военкоматы начали грести в летные училища всех, кто более - менее разбирался в предмете. Мое плоскостопие, понятное дело, держать штурвал никак не мешало, плюс меня интересовал весь транспорт, за исключением, разве что кораблей. Так что через год, после того, как оказался в военкомате, я уже сидел за креслом второго пилота нашей «Чебурашки» - так у вояк называют АН-72. А дальше началась наша война. Переброска подкреплений, транспортировка раненых…
- Мы гоняли как угорелые. Меньше семисот никогда не летели, а при семистах двадцати уже мог и планер деформироваться, да и просто крылья оторваться. Но когда грузовом отсеке чуть ли не штабелями лежали тяжелющие раненые, дышащие кроваой пеной, тут уж было не до крейсерских скоростей…
- Небо? Романтики я в нем никогда не видел. Для нас высота была лишь способом лететь быстрее. Чем выше - тем меньше сопротивление воздуха. А время это жизни. Жизни тех, на кого давят на передовой и тех, кто истекал кровью в грузовом отсеке. Так что от того, как быстро мы добирались из точки А в точку Б напрямую зависело количество похоронок, которые потом рассылались по стране…
Командир закрыл глаза и сжал пальцами переносицу.
- Рейс 1137 вызывает КДП «Петрозаводск. На нашем эшелоне нет трафика? Я хочу покинуть кабину минут на пять.
- КДП «Петрозаводск» рейсу 1137. На вашей высоте никого нет. Можете отлучиться.
Командир быстро прошел в передний туалет. Несколько раз, окатив лицо холодной водой, он уставился в поток воды, пытаясь вызвать какие-то приятные воспоминания из довоенной жизни. Это было не так просто, с учетом того, что плохое, по характеру, он помнил лучше, чем хорошее. Впрочем, он вспомнил водопады на небольшой речке Агуре в Хостинском районе Сочи, В каком-то юношеском кураже он прошел их все и даже поднялся до статуи Прометея. Вечером он рассказывал о своих приключениях соседям по столику в ведомственном санатории. Соседку, сидевшую прямо напротив него, восхищенно смотревшую прямо в глаза пригласить вечером на танцы, впрочем, духу не хватило…
Анна, все это время сидевшая в кресле второго пилота, была, практически в отчаянии:
- Командир! Простите меня, дуру, Христа ради! Мне просто хотелось чуть-чуть поболтать, а я…
- Ладно, проехали…
На тактичный ответ сил уже не было. Петрозаводск передавал управление Мурманску. Пока шел процесс перенастройки радиостанции и связи с мурманским диспетчером, Анна выскользнула из кабины. Светлана быстро поняла, что психолог из Анны еще тот, и решила взять ситуацию в свои руки. Самолету все еще нужно было сесть в Мурманске и душевное равновесие единственного человека, способного управлять самолетом со 167 людьми на борту нужно было восстанавливать незамедлительно. Она с кошачьей грацией устроилась на кресле второго пилота, и надела наушники, где заканчивалась передача предварительной метеосводки по мурманскому аэропорту.
По ее окончании, командир развернул схему мурманского аэропорта, и то, что он там увидел, его явно не порадовало. Светлана поняла, что надо действовать надо немедленно.
- Как у нас дела, Константин Алексеевич?
Ответ последовал не сразу. Конечно, не осталось незамеченным появление в правом кресле Светланы, чья улыбка, в ее 51, обезоруживала ничуть не меньше, чем десять, двадцать и тридцать лет назад. Закрыв глаза командир – заканчивал расчеты. Авиационного калькулятора в его «чебурашке» не было, и к его наличию на борту «аэробуса» еще предстояло привыкнуть.
- Если вкратце – у нас две проблемы. Первая – в аэропорту ветер с довольно приличной боковой составляющей. Причем с переменной силой и направлением. Это определенно сделает нашу жизнь во время посадки интересной и непредсказуемой. Вторая проблема – полоса в Мурманске всего два с половиной километра. Говоря по-простому, на прием более крупных судов аэропорт не рассчитан. И в отличие от Питера, садиться надо будет сразу за торцом и активно тормозить. Уход на второй круг – это не только потеря времени, но еще и чисто психологический момент. Ты начинаешь думать, что не сядешь ни во второй раз, ни в третий, ни в четвертый…
- А может, ну его к черту. Полетим в аэропорт с длинной полосой и хорошей погодой?
- Такого аэропорта нет. В Талагах полоса такая же, а погода еще хлеще. В Петрозаводске полосу вообще неизвестно когда начнут ремонтировать. В Питере мы и так взлетали в «молоко» плюс, до Пулково у меня горючки не хватит. Нет, садиться придется здесь.
- Тогда, позвольте, я кое-что сделаю для Вас…
Светлана зашла сзади командирского кресла, и, положив руки на командирские плечи, принялась разминать мышцы плеч кончиками больших пальцев. Чуть позже она переключилась на шею…
Манипуляции женских пальцев, мягкие, но решительные, повлияли на командира самым стимулирующим образом. Приближающийся Кольский залив виделся уже как место, где можно продемонстрировать, что форма КВС-а получена не просто так. Самолет, по-военному быстро снижался в направлении аэропорта. «Аэробус» включил посадочные огни и постепенно выпускал механизацию. В командире, кажется, проснулся военный летчик, спешивший доставить перегруженный раненными самолет в город с квалифицированными врачами…
В 16 часов ровно самолет коснулся полосы сначала задней стойкой, а затем и передней. В ход пошло все, что могло погасить скорость самолета – спойлеры – ухудшающие подъемную силу, реверс двигателя, тормоза колес. «Присевший» на переднюю стойку лайнер напоминал гоночный автомобиль – снижавший бешеную скорость перед поворотом…
Самолет полностью остановился за восемьсот метров до конца взлетно-посадочной полоcы…
Уже после окончания высадки, командир вышел из самолета на аэродром и посмотрел в небо. В нем были только звезды и редкие перистые облака.
Как раз к тому моменту, когда лайнер прорвал пелену облаков, В дверях показалась Анна с чаем. До войны она работала только на внутренних линиях и не общалась с пилотами во время полетов. Она решила наверстать упущенное, тем более, что ухоженный и вежливый капитан демонстрировал разительный контраст с мужским населением той части Войковского района, где она жила в своей «однушке».
- Как настроение, командир?
- Спасибо. Неплохое. Мы совершили два взлета и одну посадку, и пока, тьфу-тьфу, все нормально. Был один мелкий косячок при посадке в Пулково, но это был мой косячок, а не техники. Нас выпустили в Мурманск, так что, по крайней мере, на момент вылета, погода там была нормальная. Единственное – движки кушают больше обычного, но это может быть из-за встречного ветра – на десяти с половиной тысячах – тридцать метров в секунду абсолютно нормальное явление. Да, кстати можете сказать пассажирам, что мы на десяти с половиной километрах и за бортом минус сорок один.
Анна удалилась. Почему то уже второй раз выпить чай в одиночку было комфортнее, словно это было какое-то таинство. При внимательном взгляде, можно было увидеть, что прямо по курсу и правее, сплошная облачность начинала рассеиваться…
Анна вернулась минут через десять. После объявления для пассажиров, ее как следует «допросила» Светлана о настроение командира. То, что рассказала Анна, естественно улучшило настроение проводниц.
Плотное одеяло из облаков внизу понемногу начинало разрываться. Можно было разглядеть осеннюю тайгу и бесконечные карельские озера. Справа, сквозь разрывы облаков было видно Белое море.
- Командир, а Вам нравится летать? Мне нравится в небе, словно отрываешься от проблем, бытовухи всей этой…
Анна быстро поняла, что задала не тот вопрос. Командир помрачнел и как бы немного вжался в кресло.
- Знаешь, я не ловлю особого кайфа в полете. Летать я стал только во время войны. Когда потери пошли уже на миллионы, и летчиков стало не хватать – военкоматы начали грести в летные училища всех, кто более - менее разбирался в предмете. Мое плоскостопие, понятное дело, держать штурвал никак не мешало, плюс меня интересовал весь транспорт, за исключением, разве что кораблей. Так что через год, после того, как оказался в военкомате, я уже сидел за креслом второго пилота нашей «Чебурашки» - так у вояк называют АН-72. А дальше началась наша война. Переброска подкреплений, транспортировка раненых…
- Мы гоняли как угорелые. Меньше семисот никогда не летели, а при семистах двадцати уже мог и планер деформироваться, да и просто крылья оторваться. Но когда грузовом отсеке чуть ли не штабелями лежали тяжелющие раненые, дышащие кроваой пеной, тут уж было не до крейсерских скоростей…
- Небо? Романтики я в нем никогда не видел. Для нас высота была лишь способом лететь быстрее. Чем выше - тем меньше сопротивление воздуха. А время это жизни. Жизни тех, на кого давят на передовой и тех, кто истекал кровью в грузовом отсеке. Так что от того, как быстро мы добирались из точки А в точку Б напрямую зависело количество похоронок, которые потом рассылались по стране…
Командир закрыл глаза и сжал пальцами переносицу.
- Рейс 1137 вызывает КДП «Петрозаводск. На нашем эшелоне нет трафика? Я хочу покинуть кабину минут на пять.
- КДП «Петрозаводск» рейсу 1137. На вашей высоте никого нет. Можете отлучиться.
Командир быстро прошел в передний туалет. Несколько раз, окатив лицо холодной водой, он уставился в поток воды, пытаясь вызвать какие-то приятные воспоминания из довоенной жизни. Это было не так просто, с учетом того, что плохое, по характеру, он помнил лучше, чем хорошее. Впрочем, он вспомнил водопады на небольшой речке Агуре в Хостинском районе Сочи, В каком-то юношеском кураже он прошел их все и даже поднялся до статуи Прометея. Вечером он рассказывал о своих приключениях соседям по столику в ведомственном санатории. Соседку, сидевшую прямо напротив него, восхищенно смотревшую прямо в глаза пригласить вечером на танцы, впрочем, духу не хватило…
Анна, все это время сидевшая в кресле второго пилота, была, практически в отчаянии:
- Командир! Простите меня, дуру, Христа ради! Мне просто хотелось чуть-чуть поболтать, а я…
- Ладно, проехали…
На тактичный ответ сил уже не было. Петрозаводск передавал управление Мурманску. Пока шел процесс перенастройки радиостанции и связи с мурманским диспетчером, Анна выскользнула из кабины. Светлана быстро поняла, что психолог из Анны еще тот, и решила взять ситуацию в свои руки. Самолету все еще нужно было сесть в Мурманске и душевное равновесие единственного человека, способного управлять самолетом со 167 людьми на борту нужно было восстанавливать незамедлительно. Она с кошачьей грацией устроилась на кресле второго пилота, и надела наушники, где заканчивалась передача предварительной метеосводки по мурманскому аэропорту.
По ее окончании, командир развернул схему мурманского аэропорта, и то, что он там увидел, его явно не порадовало. Светлана поняла, что надо действовать надо немедленно.
- Как у нас дела, Константин Алексеевич?
Ответ последовал не сразу. Конечно, не осталось незамеченным появление в правом кресле Светланы, чья улыбка, в ее 51, обезоруживала ничуть не меньше, чем десять, двадцать и тридцать лет назад. Закрыв глаза командир – заканчивал расчеты. Авиационного калькулятора в его «чебурашке» не было, и к его наличию на борту «аэробуса» еще предстояло привыкнуть.
- Если вкратце – у нас две проблемы. Первая – в аэропорту ветер с довольно приличной боковой составляющей. Причем с переменной силой и направлением. Это определенно сделает нашу жизнь во время посадки интересной и непредсказуемой. Вторая проблема – полоса в Мурманске всего два с половиной километра. Говоря по-простому, на прием более крупных судов аэропорт не рассчитан. И в отличие от Питера, садиться надо будет сразу за торцом и активно тормозить. Уход на второй круг – это не только потеря времени, но еще и чисто психологический момент. Ты начинаешь думать, что не сядешь ни во второй раз, ни в третий, ни в четвертый…
- А может, ну его к черту. Полетим в аэропорт с длинной полосой и хорошей погодой?
- Такого аэропорта нет. В Талагах полоса такая же, а погода еще хлеще. В Петрозаводске полосу вообще неизвестно когда начнут ремонтировать. В Питере мы и так взлетали в «молоко» плюс, до Пулково у меня горючки не хватит. Нет, садиться придется здесь.
- Тогда, позвольте, я кое-что сделаю для Вас…
Светлана зашла сзади командирского кресла, и, положив руки на командирские плечи, принялась разминать мышцы плеч кончиками больших пальцев. Чуть позже она переключилась на шею…
Манипуляции женских пальцев, мягкие, но решительные, повлияли на командира самым стимулирующим образом. Приближающийся Кольский залив виделся уже как место, где можно продемонстрировать, что форма КВС-а получена не просто так. Самолет, по-военному быстро снижался в направлении аэропорта. «Аэробус» включил посадочные огни и постепенно выпускал механизацию. В командире, кажется, проснулся военный летчик, спешивший доставить перегруженный раненными самолет в город с квалифицированными врачами…
В 16 часов ровно самолет коснулся полосы сначала задней стойкой, а затем и передней. В ход пошло все, что могло погасить скорость самолета – спойлеры – ухудшающие подъемную силу, реверс двигателя, тормоза колес. «Присевший» на переднюю стойку лайнер напоминал гоночный автомобиль – снижавший бешеную скорость перед поворотом…
Самолет полностью остановился за восемьсот метров до конца взлетно-посадочной полоcы…
Уже после окончания высадки, командир вышел из самолета на аэродром и посмотрел в небо. В нем были только звезды и редкие перистые облака.
Глава III
Около семи часов вечера, новоиспеченный экипаж собрался в баре «У Тимура» в двух кварталах от предоставленной для отдыха гостиницы в Мурмашах. Единогласно было решено, что кружка «Донского» никак не повлияет на завтрашнее возвращение в Москву, намеченное на 16 часов. Был поднят тост за командира, который еще не до конца осознал все произошедшее. Стюардессы по очереди поцеловали командира в щеку, который от такого внимания, был похож на малого ребенка, нашедшего под новогодней елкой самый желанный подарок. У Светланы зазвонил телефон…
- Народ, рейс переносится минимум на послезавтра. Техники будут менять тормозные колодки и барабаны передней стойки. Шины тоже не фонтан.
Светлана не сказала о том, что при осмотре, добросовестные мурманские техники также выявили неисправности в топливных насосах обоих двигателей. Этого знать экипажу было совершенно необязательно. Теперь уже одной кружкой пива было решено не ограничиваться – алкоголь замечательно вытравливал еще остававшиеся мысли «долетим или не долетим»…
В течение месяца было открыто еще 26 рейсов, в основном в отдаленные города. Первые потери не заставили себя долго ждать.
У рейса 1065 на обратном пути из Воркуты заклинили рули высоты, и самолет под прямым углом на огромной скорости врезался в тайгу.
У 330-го аэробуса, выполнявший рейс до Петропавловска-Камчатского, над Охотским морем отказали двигатели. До Елизово самолет не дотянул 72 километра.
Рейс до Владивостока сел на брюхо из-за того, что единственный пилот забыл выпустить шасси. Вспыхнувшее топливо оставило в живых всего пять человек из 350 находившихся на борту.
Прямо на полосу Якутского аэропорта рухнул еще один 330-й. Командир решил уйти на второй круг, а двигатели не выдержали взлетного режима. Падение с трехсотметровой высоты и взорвавшиеся остатки горючего не пощадили никого.
Возвращавшийся из Магадана Боинг развалился в воздухе в Челябинской области. Из-за ошибки автопилота произошло значительное завышение скорости самолета. Уничтоженные в первый час войны GPS и ГЛОНАСС не смогли предупредить командира, флиртовавшего на эшелоне с бортпроводницей за чашкой кофе. Отлетавший не один десяток тысяч часов 767-й не выдержал пятичасового издевательства над крыльями и планером.
До конца года гражданская авиация унесла 1348 жизней. В эпоху отсутствия интернета и наличия всего одной государственной радиостанции это не вызвало паники. Хотя летный состав, естественно, знал все.
Новый год узкий круг экипажа рейса № 1137 отпраздновал в малоизвестном ресторане в Химках. Светлана подняла, наверное, главный тост ту ночь: «чтобы не в последний раз!»…
- Народ, рейс переносится минимум на послезавтра. Техники будут менять тормозные колодки и барабаны передней стойки. Шины тоже не фонтан.
Светлана не сказала о том, что при осмотре, добросовестные мурманские техники также выявили неисправности в топливных насосах обоих двигателей. Этого знать экипажу было совершенно необязательно. Теперь уже одной кружкой пива было решено не ограничиваться – алкоголь замечательно вытравливал еще остававшиеся мысли «долетим или не долетим»…
В течение месяца было открыто еще 26 рейсов, в основном в отдаленные города. Первые потери не заставили себя долго ждать.
У рейса 1065 на обратном пути из Воркуты заклинили рули высоты, и самолет под прямым углом на огромной скорости врезался в тайгу.
У 330-го аэробуса, выполнявший рейс до Петропавловска-Камчатского, над Охотским морем отказали двигатели. До Елизово самолет не дотянул 72 километра.
Рейс до Владивостока сел на брюхо из-за того, что единственный пилот забыл выпустить шасси. Вспыхнувшее топливо оставило в живых всего пять человек из 350 находившихся на борту.
Прямо на полосу Якутского аэропорта рухнул еще один 330-й. Командир решил уйти на второй круг, а двигатели не выдержали взлетного режима. Падение с трехсотметровой высоты и взорвавшиеся остатки горючего не пощадили никого.
Возвращавшийся из Магадана Боинг развалился в воздухе в Челябинской области. Из-за ошибки автопилота произошло значительное завышение скорости самолета. Уничтоженные в первый час войны GPS и ГЛОНАСС не смогли предупредить командира, флиртовавшего на эшелоне с бортпроводницей за чашкой кофе. Отлетавший не один десяток тысяч часов 767-й не выдержал пятичасового издевательства над крыльями и планером.
До конца года гражданская авиация унесла 1348 жизней. В эпоху отсутствия интернета и наличия всего одной государственной радиостанции это не вызвало паники. Хотя летный состав, естественно, знал все.
Новый год узкий круг экипажа рейса № 1137 отпраздновал в малоизвестном ресторане в Химках. Светлана подняла, наверное, главный тост ту ночь: «чтобы не в последний раз!»…
Автор: Первый Смотритель
Ссылка на источник: www.proza.ru
Продолжение рассказа: Почти обычный рейс
_
1 705
