Умная «Катя»
У инженера Невзорова в руках — мобильный телефон. На том конце провода находится «Катя», инвалидная коляска.
«Вот представьте себе: проснулся утром человек, который не может свободно двигаться. Чтобы пересесть на инвалидное кресло, ему нужен помощник, который это кресло, как минимум, доставит до кровати. Теперь этот помощник — телефон. Человек может просто взять мобильный, который всегда под рукой, нажать на кнопку, и коляска подъедет сама. Вот этого мы сейчас добиваемся. Уже завершаем работу над операционной программой» — объясняет инженер Иван Невзоров.
Всего лишь за год «Катя» поумнела настолько, что готова не только «отвечать» на вызов мобильного, но и читать мысли.
«Мы уже пробовали это делать в Новосибирске на хакатоне в прошлом году. Тогда это было так: мы отдали разработчикам исходный код для джойстика, которым управляется коляска. Они должны были этот исходный код перевести с языка программирования на биологический и обратно. Другими словами, например, команда “стоп” на языке программирования — это определенный порядок цифр. “Стоп” для мозга — это очередность импульсов. Задача — сделать так, чтобы импульсы понимала техника. Для этого их нужно перекодировать в цифры и перенести обратно в команду управления. Это был первый опыт. Всего за пару дней мы практически добились того, чего хотели. Катя “слышала” то, о чём думает человек», — делится успехами инженер.
Теперь команда разработки «Кэтэрвил» работает над этой задачей уже с московской компанией «Нейроботикс», которая специализируется на нейроинтерфейсе. Для проведения теста на испытателя надевают специальный нейрошлем, который подключен к компьютеру. Нейрошлем — это шапочка, похожая на плавательную для бассейна, только с дырками по всей окружности и застежкой на шее. Она используется для снятия показаний сигналов мозга.
Москвичи уже настроили свою систему «мозг-компьютер». То есть человек и машина говорят на одном, понятном им обоим языке. Человек концентрируется на определенном желании, например «двигаться прямо», «подняться по лестнице», а «Катя» послушно выполняет. А ещё каких- то пять лет назад она и ходить-то толком не умела.
Рождение
Инженер Иван Невзоров «заболел» идеей создать коляску-вездеход ещё в студенчестве, на последних курсах университета. Вообще-то на тот момент он трудился над лабораторной машиной, которая испытывает различные материалы на износостойкость. Успешный проект. Аппарат, кстати, до сих пор стоит в НГТУ и даже работает.
В это же время, на «износостойкость» его однокурсника испытывала жизнь. Друг Ивана очень любил своего дядю Михаила. Дядя передвигался на коляске где мог. А мог он мало где. Жил в хрущёвке, на третьем этаже, на улицу выходил исключительно с помощью племянника, который сначала спускал во двор коляску, а уже потом дядю на руках.
Иван Невзоров с другом и тестировщиком на испытаниях коляски. Фото: архив Ивана Невзорова.
Михаил при встрече с инженером Невзоровым уверял, что проблема с подъёмом и спуском на инвалидной коляске по ступеням нерешаема. И с этим нужно просто смириться. Иван не соглашался. В итоге решил доказать, что решение есть. Инженерный азарт, говорит Иван, мол, взяли «на слабо».
«Вечерами, встречаясь после учебы, мы не ходили гулять, а занимались разработкой подходящих решений, рисовали эскизы. В отпуске тоже — все разговоры были о коляске», — вспоминает жена Ивана, Галина.
Вместе с будущей супругой они арендовали гараж, и собирали прототипы. Для первого понадобилась неделя. Сначала взяли стандартное инвалидное кресло:
«Нам казалось, что если “присобачить” к нему четыре полноприводных больших колеса, то теоретически кресло должно быть способно подняться на лестницу. Где-то так и было, но со ступенями в хрущёвке это не работало. А в Новосибирске больше половины домов — типовые хрущёвки. Идея оказалась провальной».
Тогда колеса решили заменить на гусеницы. В то время не было возможности отливать пресс-форму, поэтому гусеницы делали сами. Брали ремни ГРМ и грунтозацепы, в которые Галина собственноручно вкрутила не меньше 800 шурупов.
«Результат: две стертые “под ноль” отвертки, плюс две истертые в мозоли ладони и гусеница, лопнувшая практически сразу в начале тест-драйва», — смеется Галина.
Вернули колеса, «подшаманили» гусеницы, думали, пробовали и исправляли до тех пор, пока не добились того, чтобы «Катя» уверено «шагала» по ступеням пятиэтажек. Работа над коляской стала занимать так много времени, что Иван бросил работу в крупной международной нефтегазовой компании, чтобы заниматься только коляской и подал заявку на стартап. Прикрепленный ментор тогда сказал: «Надо доводить разработку до потребителя, нужно выходить в люди».
Хотя энтузиасты, можно сказать, и занимались этим всё это время у гаража, в котором собирали коляску, во время тест-драйвов сам по себе собирался любопытный народ, который болел за изобретение — «ну, кто ж так делает-то!», и непременно давал советы — «тут иначе надо». Теперь они сами понимали: действительно, действовать надо уже по-другому.
С этого момента некоторые «болельщики» смотрели на «Катю» уже не просто из любопытства, а ещё и с готовностью помочь. В 2013-м году деньги на выпуск рабочего образца решили собирать с помощью краудфайндинговой платформы. Нужную сумму в полном объёме не собрали, но зато их заметили.
«Катя» в «армии»
Инженеру Невзорову позвонили с оборонного завода «Швабе». Тогда как раз вышло постановление президента, что «оборонка» должна будет выпускать 50% гражданской продукции.
«Мы привезли им коляску, там на неё посмотрели, сказали: “Одобряем! Давайте попробуем выпустить опытный образец. На условиях, что вы будете вести конструкторское сопровождение, консультировать нас, а мы вам за это 600 000 за полгода заплатим”. Мы согласились», — вспоминает Иван.
Было запланировано выпустить три прототипа. К августу 2015 года подготовили только один. «Швабе» — «машина» инертная, как и любое предприятие «особого назначения». Там, чтобы внести малейшие изменения, нужно написать такое количество заявлений, что займись они этим — «“Катю” образца 2015 года» увидели бы, возможно, только сейчас. Поэтому инженер Невзоров решил закончить изготовление прототипов на своей базе, самостоятельно.
То, что получилось, показали уже новому директору. Ему понравилось, сказал: «будем делать опытный образец»:
«Мы хотели, чтобы у нас купили патент, конструкторскую документацию, и запустили коляску в производство. В этом нам отказали, предложив взамен, что год они берут на подготовку к производству, а потом просто выплачивают нам процент с продаж. У нас не было «жировой подушки», чтобы год сидеть без денег, и потом ждать возможных продаж. По факту мы два года вели пустые переговоры с заводом.
Тем не менее, это был незаменимый опыт. К тому же, пока велись переговоры, «Швабе» помогал отправить «Катю» на соревнования. Оплатили участие в Олимпиаде киборгов в размере 50%. Ещё 50% добавила общественная организация «Технологии возможностей».
«Катя» на Олимпиаде киборгов
Спустя три года после официального рождения «Катя» — участница Кибатлона. Это были первые в истории международные соревнования для людей, использующих высокотехнологичные вспомогательные устройства. Их ещё называют олимпийскими играми для техники или «киборгов». При этом «Катя» была на них единственным представителем России среди колясок.
«Эти соревнования дали возможность оценить конкурентов со всего мира и помогли понять, что наше изобретение имеет все шансы если не на победу, то на то, чтобы показать хорошие результаты в гонке. Готовились год. За это время к тому же нашли отличного пилота — Юру Ларина. Из подручных средств соорудили у себя в гараже похожие препятствия. Когда обкатали, поняли: «Катя», конечно, «танк», но не болид. Коляску нужно доработать — увеличить скорость. Увлеклись настолько, что в 8:00 — самолет в Швейцарию, а в 4:00 — команда ещё в гараже, занимается доделками.
На Кибатлоне «Катя» вместе со своим пилотом доказала, что совершенно не боится быта. Например, легко может посадить хозяина за стол или, поднявшись на крутой пандус, проехать в дверной проем. Прошла все препятствия (неровную дорогу, наклонную поверхность, подъем по лестницам) на «отлично», но уступила в скорости швейцарцам, японцам и китайцам, обогнав при этом Америку, Англию и Корею.
Но уже в 2017-м году на Международных соревнованиях в Дюссельдорфе «Катя» взяла золото. Первое место досталось ей за скорость преодоления всех препятствий.
Самое сложное для инженера Невзорова в этих соревнованиях было подготовить документацию. И немцы, и швейцарцы дотошно требовали не только инструкцию по эксплуатации коляски на английском языке, но и, например, документ про реакцию «Кати» на электромагнитные помехи. То, что тогда казалось «злом», выматывающей бумажной работой, теперь — только на руку. Практически все документы, которые готовили к Кибатлону, пригодились сейчас, чтобы пройти сертификацию в Европе и Штатах. «Кэтэрвил» готовится работать с ними по страховке.
«Катя» — путешественница
Как только этот сертификат будет получен, «Катя» станет «Кэт», и будет помогать иностранным гражданам. Европейцы и американцы смогут получать коляску бесплатно, а деньги за кресло инженер Невзоров будет получать от страховой компании. Работают и над российским аналогом такого сертификата.
«Для стран ЕврАзЭС нужно получать один сертификат, для Евросоюза — другой, в США — третий», — объясняет Невзоров. — «В Америке нам помогает бизнесмен, который в этом заинтересован. Там все страховые, как правило, частные, поэтому процесс проще. У нас — ФСС (федеральный фонд социального страхования), который может настаивать на выборе коляски за тебя и для тебя. У нас пока так: если в ИПР (индивидуальной программе реабилитации) и прописана электроколяска (чего добиться инвалидам тоже не так-то просто) то можно получить 70 000 компенсации за её покупку. Нас в ИПР прописать пока нет никакой возможности, пока нет медицинской регистрации, то есть тоже своеобразного сертификата. Да и 70 000 — в нашем случае это не то чтобы спасительная сумма».
«Кэтэрвил» в базовой комплектации стоит сейчас около 400 000 — что в несколько раз дешевле французской коляски, которую можно отчасти считать единственным прямым аналогом. Отчасти, потому что, во-первых, «Катя» уже давно обогнала её по всем показателям. Во-вторых, ходят слухи, что не такой уж этот «Topchear» и «француз», что родом он из Приморского края, села Кокшаровка. Что, мол, местный хирург Владимир Локсев ещё в начале «нулевых» придумал свой вездеход и, не добившись должного внимания к своему изобретению на родине, решил рассказать о нем на Всемирном конгрессе инвалидов во Франции. Конгресс тогда отменили, а чуть позже французские ученые рассказали миру о своей коляске-вездеходе, очень уж похожей на коляску Локсева.
Как бы то ни было, за этот год география путешествий новосибирской коляски разрослась на 17 городов и шесть стран. Она уже прописалась в Германии, Венгрии, Белоруссии, Казахстане. Совсем недавно улетела на Канарские острова, рассказывает Иван:
«Забавно получилось. Нам испанец пишет, мол, неясно мне, что покупать: французскую коляску или вашу. Мы ему высылаем сравнительную характеристику. Он, в ответ: «Ну, ребята, а почему тогда у них она стоит 25 000 евро, а у вас 12 000?» Пришлось недоверчивому испанцу “докрутить” коляску до 25 000. Специально для него дополнительно сделали кожаное сиденье, зонтик от дождя и солнца, откидной столик, зеркало заднего вида. В общем, комплектация — “полный фарш”. Ездит теперь по солнечному Тенерифе, довольный».
Для испанцев — зонтик, для россиян — антиугон. Девушка из Приозерска Ленинградской области, например, попросила сделать ключ безопасности. Она планировала оставлять «Катю» в подъезде, боялась, что угонят.
В России инженер Невзоров снабжает своими «вездеходами» все больше маленькие региональные города. Объясняет просто — в мегаполисах и дороги лучше и новое жилье с удобствами найти легче, а в небольших городах — ни того, ни другого.
Спринт инженера Невзорова
Сейчас компания «Кэтэрвил» — это восемь сотрудников, арендованный на льготных условиях в бизнес-инкубаторе офис, промышленное помещение площадью 250 кв. м. и оборудование.
Пять лет назад ничего этого не было. Новосибирск, живущий с постоянным «дефицитом бюджета», объясняет Невзоров, в первую очередь был заинтересован в налогах. И если средний и крупный бизнес ещё могли на что-то рассчитывать, то с малым бизнесом, особенно на начальном этапе — риски большие. Поэтому приходилось прорываться самостоятельно всеми возможными способами: гранты, программы развития, выставки достижений инновационной промышленности.
Научившись шагать по неприступным лестницам пятиэтажек, «Катя» начала продвижение по карьерной лестнице. «Возможностям техники “Кэтэрвил” удивляется руководство Российской федерации». Фото с такой подписью датировано 2016-м годом. На нём вокруг коляски стоят: министр образования и науки, советник президента по делам инвалидов, замминистра промышленности и заместитель Председателя правительства по социальным вопросам.
Возможностям «Кэтэрвил» удивляется руководство РФ. Фото: архив Ивана Невзорова
В том же году Невзорову помогли устроиться в Новосибирский бизнес-инкубатор. Год назад компания «Кэтэрвил» стала резидентом Сколково. На вопрос, помогает ли резидентство, инженер отвечает:
«В чём-то да, в чём-то нет. Из минусов — в Сколково мы вынуждены платить 18 000 за аренду офиса, который нам не нужен. Но зато ребята компенсировали расходы на поездку в Дюссельдорф на соревнования. Правда, из-за бюрократических проволочек деньги мы увидим нескоро. Но опять же, Сколково за свои деньги сняли нам очень хороший рекламный ролик. Мы не просили. Они сами предложили и заложили рекламный бюджет. Ролик хорошо работает. 3 млн просмотров в одних соцсетях, есть ещё Youtube. На нашем сайте выросло количество запросов. Люди узнают цену. Продажи не выросли, конечно, до небес, но это нормально. В нашем случае нет такого: зашел на сайт “О! Прикольно! Беру!”. Коляска практически полмиллиона стоит. Это хоть и недорого по сравнению с “аналогом”, но не у всех в кошельке такие деньги завалялись. Конечно, в Сколково нет такого, что ты туда пришел со своей уникальной разработкой, тебе сказали: “Ух, ты!” и всё, дело пошло. Они помогают, но многое ты должен делать сам: выбивать гранты, вкладывать свои ресурсы. Так везде и со всеми».
А в марте про них вдруг, неожиданно, заговорили на главном федеральном канале. В программе у главного же интервьюера страны, известный политик сообщил о сибирских «кулибиных» и их уникальной разработке. Дело было перед выборами, поэтому речь была путанной, не все поняли, что именно имел в виду спикер:
«Есть изобретатели, которые, например, делают инвалидное кресло, которое умеет шагать по лестницам. Кому оно нужно? Да никому оно не нужно! Почему? Потому что в России навязывается совсем другая культура, которая не позволяет быть творческим, быть свободным».
Инженер Невзоров, со спокойствием, близким к буддистскому, сообщил, что с высказыванием не согласен:
«То, что я не нужен, я не чувствую. Вот сейчас я сижу в казённом помещении, тут мой цех. Я пользуюсь им за символическую плату. Ещё несколько лет назад не было таких помещений, не было фонда Бортника, который бы помог нам сильно на начальном этапе, не было грантов, бизнес-инкубаторов. Если сравнивать с США, то там, может быть, и лучше в венчурном плане, но там всё в основном поддерживается частным бизнесом, не государством. Конечно, могло бы быть лучше. На муниципальном уровне, например, не очень эффективна финансовая поддержка в Городском центре развития предпринимательства (ГЦРП). Да, ты можешь получить компенсацию расходов в 100 000 на конкурсной основе. При этом всю конкурсную документацию должен заполнить сам. Это время и деньги — я оцениваю это где-то в 30-50 тысяч. Это означает либо задержку в основной работе, либо зарплату специалисту, который поможет правильно оформить документы. И ещё не факт, что ты выиграешь этот конкурс. Если резюмировать, то объёмы финансирования маленькие, а трудозатраты большие. Поэтому выход один: либо процесс проще, либо бюджет больше».
Ещё сложно найти хороших, опытных специалистов, которые бы собирали коляски. Если бы не провал, случившийся в 1990-е, когда позакрывали все заводы, а специалисты ушли — кто таксовать, кто торговать — с кадрами сейчас не возникло бы таких проблем, считает инженер. Теперь же те, кто остался тогда в профессии, работают исключительно в «крутых» местах. Идти на малые предприятия им нет резона.
«Я бы сказал, что мы развиваемся медленно просто потому, что всё как-то завязано на мне одном. У нас нет менеджера по продажам, не хватает ресурсов. Пока мы просто решаем текущие технические задачи. А дело само как-то идёт. Я бы выразился так: у нас не бизнес, а производство. На “колёса” бизнеса ещё нужно встать, сейчас пока впереди идёт технология. Иногда я жалею об этом: вот мы продали 20 колясок — помогли 20 людям. А был бы маркетинг — помогли бы 200 людям», — сетует инженер Невзоров.
Свобода там, где хочешь ты
С машиной для проверки материалов на износостойкость тоже всё могло получиться не хуже. С ней талантливый инженер Невзоров тоже мог бы ездить по выставкам. Её возможностям тоже могли бы удивляться первые лица страны, правда, вероятнее всего, времени для этого потребовалось бы больше, чем пять лет.
«Машина университета забюрократизирована. Нужно было пройти семь кругов ада, чтобы просто купить двигатель. Я стремился к свободной инженерии — делать не то, что скажут и закажут, а то, что интересно мне».
Невзоров объясняет значение логотипа на своей коляске:
«Обруч — это рамки. Мы придумываем нестандартные технологические решения и выходим за них. И хотим, чтобы отсутствие рамок чувствовали те, для кого мы это делаем. Выход за рамки — это и есть свобода».
За пять лет «Катя» сделала свободными почти полсотни человек. У неё даже появился своеобразный фан-клуб. Кроме обмена опытом по управлению «вездеходом», поклонники обсуждают все новости, связанные с машиной. Иначе «Кэтэрвил» уже и не назовёшь.
Обсудили и её ангельские глазки — светодиодные фары, и LCD-пульт управления — аналог панели приборов автомобилей премиум класса. Сообща радовались тому, что появился usb-порт и то, что теперь можно подзарядиться от любой машины за пять минут, а значит, можно гулять дольше.
Новость, что скоро «Катей» можно будет управлять силой мысли, убедила поклонников в том, что для разработчиков нет ничего невозможного, настолько, что тут же посыпались предложения о том, какими ещё способностями можно наделить «Катю» в ближайшие пять лет:
- «Должна с пульта раскладываться в кроватку (ноги и спина автономно): поездил, приехал на заправку, пока “конь” пьет, можно отдохнуть. Не помешает и “забрало” от дождя: находится за спиной, приводится в боевое положение рывком вперед с боевым кличем.
- Подстаканник. Святое. Обсуждению не подлежит.
- Неплохо, если бы были телескопические ручки — приехал в магазин, дотянуться до товара трудно — ручки в дело, опаньки, буханка свежего хлеба у тебя!
- Зарядка для телефона и держатель для костылей. Костыли тоже складные или телескопические. Можно с встроенной пикой от гопников. Ещё сигнал сирены, если ты в опасности.
- Про воздушную подушку даже смысла говорить нет. Сделайте из инвалидного кресла транспорт-амфибию. Подъехал к берегу и поплыл. То есть, ты сел в коляску, и ты вообще всемогущ!
- А ещё можно поставить ножницы от газонокосилки, и работать, не отходя от кассы. Или сумку почтальона. Или прицепчик с товарами для доставки. Ко всему этому будет необходим шлем с очками, чтобы всё серьезно, тепло и в уши не дуло.
- Ну, и варианты расцветки “вездехода” расширить до тигровой и огненной. А специально для девочек — шарики и мигающие смайлики в поворотниках.
- Да, при такой реализации здоровые будут завидовать».
Инженер Невзоров юмор оценил, и отметил, что в каждой шутке есть доля шутки.
1 548
